Главы из книги "Родиться по собственному желанию"
О приобретении книги*имена участников изменены*
В моем доме это 42-е. Марина, 35 лет и Павел, 28 лет.
Вторые роды.
Марина — очень волевой, очень энергичный человек, с ярко выраженным мужским характером. Пришла ко мне — не знает ни дня зачатия, ни начала последних месячных — короче, ей не до «мелочей».
Она влюблена в свою банкирскую работу, она заведует финансовым отделом. Деньги, деньги — надо считать, управлять всем этим. Это очень ответственно — работать в банке, и без любви к этой профессии там ничего не сделаешь.
И вот она такая современная бизнес-леди — и вдруг, у нее беременность. И перед ней стоит задача — как с такой «мужской» женщины перейти на «женщину в платочке», такую смиренную, мягкую за счет гормонов, которые делают ее матерью, а не начальником финансового отдела. Она долго мыкалась, мучилась, где же ей рожать, читала много книжек, но никак не могла решить — и дома боялась, и в роддоме боялась — она объехала много родильных домов. Приезжала ко мне на консультацию всегда в сомнениях: то одна чаша весов перевесит, то другая, то тут хорошо — там плохо, то там хорошо — тут плохо…
И вот она дочитала одну книжку, где американские педиатры, муж и жена описывают, как пришли к домашним родам, хотя тоже начинали в больнице. Прочитала, ей это понравилось, и она решила, что ее роды должны быть дома. Она, дочитав, закрывает книгу — и тут вдруг потекли воды…
Марина приезжала ко мне на консультацию всегда такая бодрая, такая руководящая, мужа она жестко держала. Она его не допускала до женских своих вопросов. Показать себя женщиной, женские свои слабости, мягкость свою она перед мужем не могла. Ей это, видимо, было не свойственно. А я ей все говорила:
– Марина, когда ты приедешь ко мне «в платочке», такая смиренная, такая не-руководительница? Когда же все-таки твои гормоны, которые готовят тебя к родам и вынашивают твою беременность, когда они захватят тебя полностью, и сделают из тебя женственную женщину, которая должна родить ребенка? Это же очень важно — раскиснуть, размягчиться, потому что благодаря вот этим гормонам и этой размягченности ребенок мягко выходит во время рождения. Ты же можешь «зажать» ребенка такой мужиковатостью своей, этим характером жестким — и тебе будет никак с этим не справиться. А мне будет тяжело с тобой в родах, сохранить здоровье ваше тяжело будет. Надо, чтобы было мягко и по-женски. Если хочешь, чтобы естественно, то и сама должна быть женщиной в первую очередь.
И вот тут буквально дня за три до родов, она приходит и говорит:
– Со мной что-то происходит. Я ничего не соображаю! Что мне делать, я же финансовый работник, мне надо постоянно считать, взвешивать, руководить….
Она работу не хотела бросать — руководящую должность в крупном банке, а тут надо женскую программу выполнять… И в больницу ей не хочется, боится — она уже «сражалась» в больнице однажды.
Врачи её все пугают, в консультации говорят:
– Вот это плохо у вас, вам нужно пить такие и такие лекарства, и вот это плохо.
Она рассказывает:
– Они меня раздражают, говорят, что у меня все плохо, — и им в ответ:
– У меня все хорошо, и пить я это не буду.
Вставала и уходила. Ну, поскольку это все было за плату, врачи быстро соглашались:
– Ну хорошо, пускай будет «все хорошо».
И она уходила. Вот такая женщина.
А с первыми родами — она рассказывала, — у нее была такая история: когда она пришла в родильный дом, ей уже в приемном покое начали говорить:
– У вас вот тут плохо, вот там плохо.
– Вы мне не говорите, что у меня плохо — у меня все хорошо. Если будете так говорить, я уйду от вас.
А у нее уже текли воды, она уже была готова, была в процессе. Но они опять не учли ее просьбы и продолжали «грузить», как всех «грузят». Она встала и ушла. Говорит:
– Я уезжаю в другой родильный дом!
Врачи все были в шоке — поступила женщина и ушла, потому что ее, «видите ли, плохо стали обслуживать, не в том стиле».
Ей надо было ехать в другой родильный дом, а он на той стороне Невы, а мосты разведены. А у нее были уже такие схватки, что вот-вот уже начнутся потуги. Но она к этому мосту подъехала на машине, и ждет два часа, пока мосты опустятся, с такими вот схватками. И, когда мосты свели, она подъехала к роддому на другой стороне, зашла и там уже вытужила ребенка. Вот такая женщина.
И, зная такой вот характер мужской, я понимала, чем это чревато для родов и для меня — дай Бог, чтобы ребенок родился, и с ним все было хорошо. Но там же послед еще, послед надо родить, а она не изволит ни исповедоваться, ни причащаться, ни получить благословение… За послед я больше всего волновалась — ведь на последе отражается в первую очередь отношение к людям…
Когда потекли воды, Марина как раз до последней фразы дочитала книжку и решила, что в больницу она не пойдет, потому что в книжке было написано, как плохо в больнице, и она им поверила.
Она мне позвонила, а я говорю:
– Марина, ты человек не простой. Я и у иноверцев роды принимаю, но тебя без благословения я принять не могу, а ты ни разу до храма не дошла вовремя. Мое условие ты не выполняешь, а я от этого завишу в домашних родах. Может быть, для тебя в больнице полезнее? Получишь благословение — приезжай, не благословляют — в больницу.
– К какому батюшке, к кому, к пяти, к шести, я все сделаю, давай. Завтра надо утром? Куда?
– У тебя же уже воды текут!
– Ну и что, пускай текут, едем!
– Тогда так, приезжай сейчас ко мне, посмотрим в каком ты состоянии.
Она приехала, они поспали, утром они сходили в храм. Она говорит:
– Я все получила, я ко всем подходила и говорила: «Благословите на домашние роды, благословите на домашние роды».
Ну, в итоге, получила она благословение.
Ну, думаю, делать нечего, «валится» на меня эта женщина, никуда мне от нее не деться, хотя я чувствую, что там будет все несладко.
И действительно — родили девочку, и перестал отделяться послед, причем, он частично отделится и все…
Мы рожали на диване — я чувствую, что в ванну я не хочу ее класть.
Когда ребенок рождается, я не сразу обрезаю пуповину — даю возможность ребенку подпитаться из последа. А здесь — кусок последа отделится, и из-под него пошло кровотечение…
Через какое-то время — еще кусочек отделится, и еще из-под него у-ух — усилилось кровотечение. Ощущение — как на электрическом стуле, — когда послед кусок за куском отходит, и из-под него кровит. «Так, — думаю, — 15 минут прошло, пуповина пропульсировала, ребенок уже получил свое», говорю:
– Ну, все, ребята, дальше ждать уже не могу!
Спрашиваю ее:
– Ты меня видишь, слышишь?
– Вижу, слышу, все нормально.
– Молись, это тебе за твой такой характер! Ты понимаешь это или нет? Вот молись, проси прощения у Бога, что ты вот такая вот, такая тяжелая! Ты всех давишь, повелеваешь, не слушаешься! Проси у Бога прощения! В этот момент ты теряешь кровь, там послед — он не отделяется, мне нужно вручную его отделять.
Короче говоря, я отделяю ребенка от пуповины, омыла, запеленала, положила его рядом, говорю:
– Я иду на ручное отделение, уже все — кровопотеря предельная, нельзя ждать.
Я вхожу в матку и потихоньку начинаю, говорю:
– Терпи, терпи, — а Марина мне:
– Да, терплю, терплю, все нормально.
Она всю беременность пила мумие, без перерывов, всю беременность, она пачками брала у меня и пила. Беременная, управляет всем отделом! Шейка матки там дубовая, дубовая шейка с множеством дырок, зашитая не так как нужно, с рубцами со страшенными. В общем, какой характер, такая и шейка. И она не может размягчиться.
С самого начала с этим сложность была: Марина не знала точно своих сроков, а по характеру ригидности шейки, по ее созреванию нельзя было высчитать, сколько у нее тут — то ли это характер шейки вот такой, то ли это сроки для родов еще недостаточны… Но девочка родилась 3950, доношенная, крупная.
Ну, вот, ручное отделение сделала, даже окситоцин после родов я ей дала. Я говорю:
– После такой кровопотери, я не могу тебя сразу домой отправить, я буду вас наблюдать.
Ну ладно, согласились — и день, и два, и три живут у меня. Четыре дня я ее ставила на ноги, учила, как ухаживать за собой и ребенком.
Вот так нелегко женщине с мужским менталитетом становиться мамой.
Прдолжение читать здесь::
