Ода Родам

возрождение традиций повивального дела

Главы из книги "Родиться по собственному желанию"

О приобретении книги

Работа в роддоме. ( )

Оказалась в Новгородском роддоме, в родильном отделении, причем весной - как раз в момент "проветривания". "Проветривание" для медицинских учреждений - это такой сложный период в их жизни, потому что в это время из привычных мест выезжает вся аппаратура, весь реквизит акушерский в помещение неприспособленное для родильного дома. И вот в этих условиях, да еще в марте, когда идет весенний приток рожениц, надо было работать - это как попасть на передовую зимой... Именно в этот момент попадаю в родильный дом, в свою "родилку" любимую, куда меня непосредственно и распределили.

Обучение молодого специалиста - это как школа молодого бойца: теория говорит одно, а практика этого не подтверждает. Поскольку ты молодой специалист, твое неумение терпят, и тебя дальше, чем за дверь, не выгонят. Посетуют и скажут:

- Ну, заходи и больше дистиллированную воду в стерилизатор не наливай, потому что она не стерильная, а дистиллированная. Мы хотели этим шприцом сделать еще несколько инъекций, а ты нам его расстерилизовала.

Вот такие простые вещи нужно было постигать. Как говорят: "Забудте все, чему вас учили в институте, (а нас - в училище), и приступайте к практике, которая несколько отличается от теории".

Попала вот в такие жернова, но в этом и было мое спасение. Так бы ходила, кипятила шприцы, ставила клизмы, может, еще полгода. А когда поток женщин большой, и наши опытные акушерки не справлялись, не успевали, меня сразу поставили принимать повторные роды - они просто вынуждены были это сделать. И я с дрожащими руками и трясущимися коленками говорила женщине:

- Давай-давай, тужься. Тужься, тужься давай!..

Быстро начала постигать акушерские навыки. Тут опять же - без Бога ничего не делается. Весенний приток рожениц, ситуация нестандартная, рук не хватает - мне говорят:

- Вот, давай-давай-давай, некогда тут тебя учить трем прихлопам двум притопам. Давай сразу - кадриль, так кадриль.

Так оно и произошло. И как-то быстро начала осваивать работу в "родилке", потому что люблю учиться, и было у кого - были хорошие довоенные акушерки, которые без любви ничего не делали. И попадаю во вторую волну любви, в волну любви практического акушерства: Татьяна Алексеевна Збруева и Екатерина Николаевна Воинова - две старые акушерки, в пенсне, которые начинали работать в 1936-1938 годах, а меня к ним направили в 1970-м. Они меня учили, как "правильно", а "как "не правильно" - ты и сама научишься", - говорили. Это такая была отдача, такое горение, такая любовь к женщине, такая любовь к ребенку, такая любовь к профессии! Они даже не позволяли себе присесть на смене, не то что лежать, спать на каталке или где-то там на топчанчике, даже когда это можно было. Они сидели, изучали истории родов, они ходили, чистили стерилизаторы, они перезаряжали дежурные капельницы, которые должны были сдаваться от смены к смене. Они изучали акушерство, теорию - просто читали места, которые они хотели освежить в памяти, даже в ночные смены, когда, казалось бы, можно было отдохнуть. Было видно, что они очень уставшие, особенно под утро с четырех до шести - такое тяжелое время, - но они не позволяли себе ни на минуту расслабиться. Вот такие могучие женщины, многоопытные, которые своими знаниями и умениями могли любого молодого врача "заткнуть за пояс". Да к ним те врачи с высшим образованием, которые негордые, и подходили, спрашивали: "Татьяна Алексеевна, подскажите - как вот тут, что здесь назначить, как вот с этим быть?"

И эта необыкновенная женщина, с которой мне посчастливилось вместе работать, всегда давала точный совет.

Ей доверяли всю "родилку", и она меня учила:

- Здесь что надо делать? А вот это зачем? А это почему?

Она учила меня зашивать послеродовые разрывы.

- Так, тут ты неправильно приторочила вот этот край к этому краю. Быстренько переделай правильно!

Татьяна Алексеевна любила говорить: "Меня учил шить профессор с двумя фамилиями".

Она следила за работой всей "родилки". Подойдя к соседнему столу, на котором тужилась повторнородящая женщина, посмотрев на промежность, спрашивала:

- У кого Вы рожали первый раз?

- У Вас, Татьяна Алексеевна.

- Так я вижу, швы то - мои. Их даже в консультации никто не может найти (в консультацию женщина должна прийти через месяц после родов для осмотра).

Вот так они шили - встык, косметическим швом, с огромной ответственностью и любовью относясь к своей работе и к женщине. Такая школа была у меня, хотя тогда еще не понимала своего счастья, не могла осознать ценность этих знаний и умений - это сейчас, уже много лет спустя, могу понять, какую неоценимую практику они мне преподали.

Потом, через годы, позвонила Татьяне Алексеевне и поблагодарила ее за все - просто признавалась ей в своей любви, а она в ответ:

- Я думала - ты на меня обижаешься, что я на тебя кричала.

- Да что вы, Татьяна Алексеевна, я всем с гордостью рассказываю, что меня учили такие довоенные акушерки, как вы и Екатерина Николаевна.

Этому всему - и процессу родовспоможения, и отношению к женщине, и отношению к профессии, и отношению к делу - учили меня вот такие мастера. Мне необыкновенно повезло. Благодарю тебя, Господи.

Проработав в роддоме время, положенное молодому специалисту, накопив весь этот багаж практический - приблизительно три тысячи родов, - я ушла, потому что хотела искать методы другого ведения родов, хотела учиться дальше, потому что от системы не уйдешь, как бы ты не любил свое дело. Если ты работаешь в системе - должен работать по ее правилам. То есть, это все равно - наркотики при обезболивании, стимуляция, которая начиналась с касторки, потом хина, потом "Окситоцин", и опять обезболивание "Промедолом" (наркотик).

Если схватки начинались ночью, то женщине предлагали поспать до утра. Это называлось так: "Спишь, и одновременно рожаешь!" Ее усыпляли морфием, а раскрытие шейки матки тем временем продолжалось, чтобы к утру выспавшийся медперсонал принял роды у выспавшейся роженицы. Казалось бы, так врачи заботились о благе женщины. Считалось, что она поспит часов 5-6, и за это время действие морфия пройдет. Хотя на самом деле засыпали не все женщины, у некоторых и после укола продолжались сильные схватки, и они рожали не через 5-6, а через 1-2 часа. И потому эти дети, на которых влиял морфий, который действует на дыхательный центр, рождались в белой асфиксии - бездыханные. Их надо подключать к аппарату искусственного дыхания, им надо вентилировать легкие, их надо "раздышивать", а это - большое количество кислорода7, который при передозировке обжигает легкие, и к тому же от перенасыщения кислородом - гипероксии - наступает кислородное отравление, могут "гореть" клетки мозга и сетчатка глаз.

Шведские ученые показали, что у тех подростков, матери которых в родах получали морфиноподобные препараты, в пять раз возрастает риск развития наркомании9.

Стимуляция опасна еще и тем, что болевые ощущения резко усиливаются и становятся запредельными, непереносимыми. Когда процесс раскрытия шейки матки происходит с естественной скоростью, женщина успевает "приспособиться" к постепенно нарастающей боли. После стимуляции резкая боль застает женщину врасплох, ее психика еще не готова вынести такое испытание. В результате - послеродовый психоз из-за перенапряжения нервной системы. Были случаи, когда женщина после таких родов убегала из роддома, бросив своего ребенка и забыв, кто она и откуда. И даже пыталась покончить с собой.

Стимуляция опасна не только запредельными болевыми ощущениями, но и массой других осложнений в родах. Когда ребенка изгоняют из матки по еще неготовым родовым путям, это чревато серьезным травматизмом и для матери, и для ребенка.

Мои учителя рассказывали, что раньше так не стимулировали женщин, говорили "Уходим со смены - одни лица, приходим на смену - те же лица". Так потихоньку они и рожали. Мы только обезболивали, когда было сильно больно. А сейчас что? Не успела баба ногу за порог занести, уже ей - касторку, клизму, стимуляцию..." Ох уж этот конвейер! Наши акушерки просили врачей: "Доктор, да дайте Вы ей самой порожать-то. Что Вы к ней сразу со своими назначениями?!" К ним врачи еще прислушивались.

Те же старые акушерки говорили, что главное в нашей работе - любовь и сострадание: "Раньше ничего без любви не делали, а что теперь?" А теперь наши роженицы, как солдаты, должны были послушно выполнять распоряжения медперсонала. В предродовой палате разрешалось только лежать, все попытки изменить положение и вставать пресекались! Если женщина, подчинившись инстинкту, пыталась встать на четвереньки на своей кровати, потому что так легче переносить схватки, то ее стыдили: "Женщина, Вы же с высшим образованием, а стоите на четвереньках! Лягте!" И заставляли лечь "как положено".

Со всем этим невозможно было мириться - любила акушерство, но так как система заставляла делать то, что противоестественно - я не могла участвовать в этом. А по-другому еще не умела и не знала как... Поняла только, что слишком много ненужных мучений женщина претерпевает во время процесса родов, во время этого очень значимого в ее жизни события. Представьте, у женщины, может быть, раз в жизни рождается ребенок, а в этот момент ею командуют, понукают, не дают изливать свои эмоции, выбирать удобные позы, комфортные положения тела, т. е. не дают быть самой собой. Мало того, ей в организм почему-то в этот момент надо ввести наркотические вещества, которые достаются и ребенку и на него отрицательно действуют. Вот это меня очень не устраивало, несмотря на всю любовь к моей профессии, к этому делу. Насмотрелась на все это вдоволь...

Постепенно, на собственном опыте убеждалась в том, что правы были мои учителя, когда говорили, что "для успешных родов главное - правильно подготовить женщину". Если она готова к родам психологически, то все у нее получается намного лучше. А в маленьких городах, где все друг друга знают, есть еще одна особенность. Когда женщина давно знакома с акушеркой и во время беременности не раз обсуждала с ней предстоящие роды, потом она намного спокойнее чувствует себя в роддоме, и рожать ей легче, когда рядом находится пусть и не близкий, но хотя бы знакомый человек.

Кроме того, наблюдая женщин в беременности и родах, сделала интересный вывод: во время родов поведение женщины предсказуемо - оно зависит от ее психотипа! Когда к нам приходили рожать те женщины, которых знала в повседневной жизни как спокойных и уравновешенных, они и рожали спокойно и уверенно. Когда приходили нервные, легковозбудимые - они кричали и метались, впадали в панику, и с ними было намного сложнее. Сейчас, наверное, это кажется очевидным, но в то время об этом еще никто не говорил, и это казалось мне настоящим открытием.

Итак, в девятнадцать лет я начала принимать роды, проработала два с половиной года в роддоме и ушла, потому что мне не хотелось заниматься таким акушерством. Мне хотелось учиться дальше и искать другие методы родоразрешения - чувствовала, что мое образование на этом не закончилось, хотелось поступить в "приличный" ВУЗ. Не представляла какой, но помню, как ношу в груди это чувство - "приличный ВУЗ", причем не медицинский. Чувствовала, что не хочу идти в медицинский институт и иметь всшее медицинское образование.

Для поступления в институт нужен был рабочий стаж - поступать было нелегко, тем более девочке из провинции, - и я решила, что мне нужно идти куда-то на завод (как у нас говорили - "на рабочую сетку") зарабатывать стаж, который учитывается при поступлении. Устроилась на завод закрытого типа, где работала моя мама, на должность комплектовщицы и работала там два года. Параллельно готовилась к поступлению.

Вот и представьте - когда любишь, любишь, и надо оторваться, - это так больно, как по живому, это такая тоска, такая кровь... Вот, помню, лежу в ванне у себя, отдыхаю, а прямо через дорогу - мой любимый родильный дом, то есть напротив от меня - моя любимая профессия. И такая у меня в душе тоска, сердце изнывает - так хочу в "родилку"… Не выдержала и позвонила, говорю:

- Вы знаете, вы мне хоть несколько смен поставьте. Может быть, у вас там кто-нибудь, не знаю, в отпуск ушел из акушерок?

Тем более что летний период тогда был. Видимо, так хорошо просила, что старшая акушерка - она обычно ставит смены, - говорит:

- Ну, хорошо, Ирина, я тебе поставлю несколько смен. У нас тут как раз у Екатерины какие-то домашние неприятности, и она не вышла - нам нужно ее подменить.

Так была счастлива, что мне опять в "родилку" можно было пойти - еще полгода просила, брала себе смены, чтобы вот не резко, не резко, постепенно отойти, чтобы эта боль так постепенно затихла, постепенно затихла боль вот эта - разлуки с любимым делом. И вот так еще полгода возвращала себя в акушерство и постепенно уходила оттуда…

Прдолжение читать здесь::

Поиск альтернативы.